Предмет исследования — заочный спор российского философа с императором французов относительно смысла и направленности исторических событий. Актуальность определяется важностью проблемы прогресса для современного мира, необходимостью учёта всего комплекса прежних подходов к ней в нынешних условиях. Новизна определяется отсутствием работ, в которых было бы приведено сопоставление двух анализируемых подходов. В статье используются следующие методы: герменевтический, феноменологический, сравнительно-исторический. 
Политика Наполеона III характеризуется как в художественных произведениях Леонтьева, так и философско-публицистических. В романе «Одиссей Полихрониадес» Вторая империя во Франции предстаёт как лишённая духовного стержня механическая структура. В автобиографическом «Египетском голубе» император предстаёт в качестве узурпатора. В своей философской публицистике Леонтьев делает акцент на теории культурно-исторических типов. Франция Наполеона III в этом контексте выступает у него как иллюстрация периода вторичного смешения и упрощения в жизни цивилизаций. Но её история важна Леонтьеву и как своеобразная точка отсчёта в исторической системе координат, позволяющая сопоставить западный путь с судьбой России. Русский мыслитель всячески подчёркивал связь истории своей страны с Византийскими началами. Её будущее он видел в их сохранении и поддержке. Франция же, устремившаяся по дороге либерального эгалитаризма, рассматривалась Леонтьевым как государство, приходящее в упадок, которому свойственны разложение и утрата оригинальности, также как и религиозности, переход от сложности к более примитивной организации. Наполеон III, напротив, считал Францию авангардом цивилизации, а провозглашённый им «принцип национальностей» — единственной надёжной основой международной политики. Хотя Леонтьева и Наполеона III разделяют трактовки прогресса, понимание общего смысла истории, закономерностей цивилизационного развития, оба считали необходимым внесение консервативных элементов в общественную жизнь. При этом прогнозы философа в большей степени дают основание сравнивать с пророком его, нежели императора.

Статья посвящена анализу эволюции образа варваров в рамках французско-германского противостояния в 1870-е – 1910-е гг. Создание и видоизменение политических мифов рассматривается через призму культурных артефактов. Актуальность исследования заключается в возможности на частном примере межгосударственной межкультурной конфронтации рассмотреть универсальные закономерности её развития. Цель работы — установить «правила» взаимной стигматизации и найти объяснения исключениям, аномалиям, мнимым несоответствиям: сочетанию стереотипов об учёности, педантичности и варварстве немцев, разнице самоидентичностей при сходстве антично-варварского культурного генезиса и т.д. Соответственно в задачи исследования входило: 1) систематизация материалов исследования; 2) уточнение характера влияния культурно-исторического фона на концептуализацию образа «варварского» либо «цивилизованного»; 3) выявление в дихотомии «варвары/цивилизация» базисных антонимичных пар как составляющих «заклятой вражды». Материалами работы послужили разноплановые тексты рассматриваемого периода, от речей, эссе, мемуаров и писем до плакатов и памятников. В качестве основных методов исследования использованы компаративный, семиотический и имагологический подходы с применением корпусного анализа, дискурс-анализа и контент-анализа. Определению причин, по которым именно за немцами во французской оптике закрепился образ варваров (чего не произошло с французами в немецкой оптике), способствовал сравнительный анализ соответствующих образов, выделенных в разноплановых культурных артефактах, рассмотренных как текст культуры. Этот анализ показал, что на французскую вековую традицию называть внешних и внутренних врагов варварами и пропагандистский нарратив 1870-х гг. своевременно наложилась национальноромантическая специфика объединённой Германии с культом предков, закреплённым в песнях и монументах. Также была выделена взаимосвязь декадентского мироощущения «конца века» и политического коллапса Франции. Французские журналисты, писатели и поэты, сравнивая упадок империй, Римской и Французской, создали новую грань дихотомии «немецкие варвары — французская цивилизация». Рассмотрение приёмов немецкой контрпропаганды, которые позволяли одновременно эстетизировать варварское начало и иронизировать над вражеским штампом «варваров, гуннов, бошей», позволило уточнить общую дихотомию «свой — чужой» и выявить её составляющие в языке вражды Германии и Франции. В результате было обнаружено, что такие контекстуально-синонимичные на первый взгляд стигмы, как «варвар» — «чужой» и «цивилизованный» — «свой» соответственно могут не совпадать, если миф детерминирован многовековой неполитической традицией и актуальными политическим обстоятельствами, из-за чего в рамках исключения, подтверждающего правило, немецкий кайзер может сравнить себя с галльским вождем, а нобелевские лауреаты — выводить свою идентичность из сравнения с кровожадными дикарями.

В статье на основе полевых материалов рассматривается трансформация мировоззрения бурят Восточного Присаянья под влиянием буддизма. Актуальность исследования обусловлена необходимостью уточнения ценностных матриц традиционного общества этого региона, бытующих на современном этапе. Цель исследования — выявить ключевые особенности взаимодействия традиционной обрядности с более поздними верованиями у носителей этих матриц. Для достижения названной цели необходимо было решить ряд задач. Прежде всего, были систематизированы современные научные представления о влиянии буддизма на традиционные верования; выделены специфические отношения буддизма, «классического» шаманизма и традиционных верований; уточнены доминирующие ценности буддизма, реинтерпретирующие наследие совмещённых с ним религиозных практик. Далее на основе анализа полевых исследований были раскрыты наиболее существенные отличия трактовок таких реинтерпретированных ценностей, выделяющие их из «традиционного» буддизма; на примерах действующих обычаев прослежено развитие процесса интеграции буддийского мировосприятия в уже существующую обрядовую культуру присаянских бурят наших дней. Методология исследования включает в себя сравнительноисторический, сравнительно-религиоведческий и герменевтический подходы. В полевом исследовании использован метод интервью. В результате подтверждена роль буддизма как способа адаптивного переосмысления наследия традиционной культуры в свете современного кризиса ценностей, связанного в том числе с забвением традиций, потребительским отношением к окружающему миру, природе, обществу и даже к близким. Обращение к буддизму в Восточном Присаянье сегодня, как и в прошлом, становится одним из способов преодоления подобных негативных явлений. Буддизм региона не только впитал в себя верования, существовавшие на разных этапах истории этнической Бурятии, но и адаптировал их к своей вероучительной практике. Буддийское мировоззрение подобного типа соответствует принятым в современном религиоведении представлениям о вернакулярной религии. Формируя синкретически целостную картину мира, соответствующую местным условиям и историческому периоду, вернакулярный буддизм определяет широкий спектр действующих ценностей, идейно и практически инкорпорировавших сложившуюся веками обрядовую культуру.

В статье предпринята попытка рассмотрения развития политизированного шиитского ислама в Иране как разновидности аутопойэсиса (Н. Луман) этой религиозной традиции. Обращение к заявленной теме обусловлено актуализацией влияния религии на жизненный мир ряда обществ, сделавших ставку на технологическую модернизацию, а также  тем 
значением, которое приобретает в наши дни тема оптимального сочетания модернизации и традиционных ценностей. Цель исследования — на основе анализа деятельности шиитского духовенства охарактеризовать своеобразие «переоценки ценностей» иранского общества в ходе развития современной философии и идеологии шиизма. В задачи исследования входило: 1) систематизировать имеющиеся научные подходы к процессу политизации шиизма во второй половине ХХ – начале ХХI вв.; 2) рассмотреть связь политических процессов со специфической теологией шиизма; 3) раскрыть динамику соотношения ценностей традиции и модернизации в учении шиитских религиозных деятелей; 4) уточнить специфику этапов влияния ислама имамитов на религиозную и политическую жизнь современного Ирана. Материалами исследования послужили богословские и научные сочинения исламских духовных лидеров, их оппонентов и последователей. В качестве ключевого метода использовались историко-генетический, позволивший проанализировать становление шиизма в Иране в историко-культурном контексте; и компаративный, с помощью которого была уточнена специфика различных этапов аутопойетического становления иранского шиизма на фоне других направлений шиизма и ислама в целом. В результате доказано, что рассмотрение пути развития философско-идеологических аспектов теологии шиизма с позиций теории Н. Лумана даёт возможность проследить не только внешние, но и автохтонные основания сложных реверсов этой религиозной модели самосознания общества; а также выявить и охарактеризовать функциональную специфику и динамические характеристики процесса политизации шиизма в Иране. В современном Иране теология влияет на состояние сознания верующих, и, как следствие, на социальные и политические процессы, — а не наоборот, как это принято считать по отношению к обществам модерна. Роль ислама имамитов (шиитов) в формировании ценностей и установок поведения в ходе реальных структурирования отношений в социуме оказывается для Ирана ключевой. При этом, однако в этой теологии содержится потенциал исторических изменений: сама теологическая система изменяется, отталкиваясь от собственных концепций и трансформируя их. Этот конструктивистский подход оказывается хорошо сопрягаем с упором на традиционализм, логическая возможность коллаборации с которым в строительстве общества нового типа обоснована в рамках развития теории «попечительства законоведа».

Различные теории кросс-культурной коммуникации, разрабатываемые в том числе в рамках философии культуры, культурной антропологии, социальной психологии, когнитивистики и др., предлагают разнообразные способы классификации национальных культур. При этом остаётся недостаточно проработанным вопрос о параметрах сопоставления культур, — особенно таких, которые бы поддавались прозрачным процедурам количественной и/или качественной оценки. В данной статье обосновано использование для этих целей параметра «индивидуализм — коллективизм» в качестве «рамочного»; с позиций культурной антропологии и философии культуры этот приём апробирован применительно к представителям не только условно западных, но и незападных культур. В задачи исследования входил анализ известных теорий кросс-культурного взаимодействия с выделением в них компонентов, связанных с исследуемой рамкой; уточнение пересечений и несовпадений этих теорий; определение связи поведенческих особенностей с ценностными установками, раскрывающими типы ориентации в рамках параметра «индивидуализм — коллективизм» и анализ ряда кейсов, иллюстрирующих общее и различное в реализации этой рамки представителями нескольких национальных культур. Материалами исследования послужили теоретические разработки в области культурной антропологии, философии и психологии культуры — теория культур вины и стыда Р. Бенедикт, теория самопрезентаций Р. Баумейстера и Д. Хаттон, теория самоконструирования личности Х. Маркус и Ш. Китаямы, а также теория культурных логик А. Люнг и Д. Коэна. Также в статье проанализирован ряд кейсов, собранных лично автором. В ходе работы с теоретическими источниками применялся категориальный анализ; в ходе сбора и обработки информации были использованы такие методы, как включенное наблюдение и дискурс-анализ. Общеметодологический призмой послужили компаративный подход и приёмы герменевтики. В результате исследования показано, что, как минимум начиная с 1960-х гг., специалисты в области изучения культуры всё чаще начинают обнаруживать ограничения и нестыковки в теориях, прежде претендовавших на универсальность. Кроме того, разработанные в лоне западной культуры, многие подходы, в том числе антрополого-психологические, перестают работать при применении их к людям незападных культур. В результате интерпретации собранных данных получено подтверждение инструментальной пригодности использования параметра «индивидуализм — коллективизм» для интерпретации различий поведенческих особенностей представителей в том числе незападных народов. Наложение данного параметра на различные теории культуры показывают его модульный характер, способность непротиворечиво встраиваться в наработки по более широкому (как и более узкому) кругу вопросов. При этом данный параметр чётко коррелирует с ключевыми поведенческими особенностями, выраженно отличными у представителей западных и незападных культур, позволяя интерпретировать ряд феноменов, ранее не поддававшихся интерпретации.

Статья исследует взаимосвязь стратегий национального брендинга в ходе реализации образовательного и культурного сотрудничества со странами-партнёрами на примере деятельности специализированной организации — Шведского института, созданного для продвижения образа страны за рубежом и усиления позиций её репутационного 
капитала. Актуальность обращения к этой теме обусловлена значением заявленной повестки, которая, как показало наше исследование, повлияла не только на развитие культурного сотрудничества и академических обменов, но и в целом на особенности построения внешнеполитического имиджа Швеции. Опираясь на анализ материалов Института (прежде всего, на данные докладов, подготовленных здесь в 2022–2023 гг., а также программ, реализуемых в этот период), рассмотрен процесс формирования приоритетов деятельности организации в рамках распределения финансовой поддержки и определения целевой направленности конкретных проектов. Для достижения поставленной цели были уточнены параметры, на которые опирается Шведский институт при определении путей построения национального бренда, рассмотрены изменения тематики образовательных и культурных мероприятий и программ, проводимых Швецией в странах Восточной Европы и Балтийского региона, прослежена динамика процессов культурного обмена Швеции с этими странами, охарактеризованы особенности влияния текущей политической конъюнктуры на объём и меры оказания им финансовой помощи, а также проанализировано восприятие Швеции Россией, странами Восточной Европы и Прибалтики. Исследование опиралось на метод компаративного анализа; использовались приёмы дискурс-анализа и кейс-стади. В результате было доказано, что в ходе реализации разнообразного спектра образовательных и культурных программ Шведский институт придерживается принципа региональности, который позволяет реализовывать продвигаемые им проекты с учётом интересов и потребностей как самой Швеции, так и странпартнёров. Установлено, что при определении параметров национального брендинга Шведский институт опирается на подход С. Анхольта, уточняя его по ряду направлений. Адаптация соответствующих программ развития сотрудничества со странами-партнёрами, согласно полученным в ходе исследования выводам, направлена на встраивание «шведских ценностей» в культурную матрицу «принимающих» культур.  Вместе с тем, на реализуемые в данной области проекты большое влияние оказывает текущая политическая конъюнктура, выводящая за пределы действия разработанных ранее программ, например, такого важного для Швеции партнёра, как Россия. Исследование подтвердило исходный тезис о сравнительно медленном накоплении репутационного капитала страны, в том числе в процессе работы Шведского института с «перспективными» (в текущей конъюнктуре) странами, а также с государствами Восточной Европы и Прибалтики. В заключении делается вывод, что Шведский институт не только является ключевым актором культурной и образовательной политики страны и мощным каналом «мягкой силы», но и инструментом позиционирования Швецией себя в качестве «моральной сверхдержавы», которое прослеживается во многих областях её политики, выходящих за пределы поля публичной дипломатии.

Статья посвящена исследованию процесса становления национальной идентичности Бразилии через призму поэзии как одного из важнейших элементов самости и зрелости нации. Актуальность этой темы сопряжена не только с усиливающимся интересом российской гуманитарной науки к «другому Западу», но и сугубо прикладными задачами: для успешного взаимодействия с представителями той или иной культуры необходимо ориентироваться в смыслах, определяющих их самоидентификацию. Необходимо целостное понимание процесса становления национальной идентичности и социальных факторов, повлиявших на её трансформацию. Характерные особенности богатой культуры лузобразильского мира тем не менее предполагают высокую степень дифференцированности идентичности народа Португалии и её бывших колоний. Цель исследования — проанализировать, как мотив свободы проявляется в творчестве бразильских поэтов-романтиков, отражая постепенную концептуализацию национально-культурной идентичности Бразилии. Для достижения этой цели были поставлены следующие задачи: во-первых, систематизировать имеющиеся работы по национальной идентичности бразильцев; во-вторых, выделить мотив свободы в конкретных стихотворениях выдающихся поэтов изучаемой эпохи и проследить, как через этот мотив раскрывается идентичность «бразильца». Материалами исследования стал корпус произведений бразильских поэтов-романтиков, наряду с оригинальными сочинениями использовались их переводы на русский язык (в том числе переводы, выполненные автором этой статьи). Ведущим методом исследования стал культурно-исторический; исследование корпуса проводилось с помощью контент-анализа. Новизну исследования определил факт обращения к мотиву свободы, рассмотренному в качестве ключевого фактора бразильской идентичности. В результате показано, как именно данный мотив формировался в творчестве бразильских поэтов-романтиков ХIХ в., разветвляясь на множество концептуальных трактовок свободы. Исследование корпуса бразильских поэтических текстов даёт убедительное доказательство того, что мотив свободы стал для бразильского общества одним из первых шагов к осознанию своей уникальной идентичности. Автор приходит к выводу, что начало этого процесса в XIX в. сопряжено с такими векторами осмысления свободы, как желание бразильцев вернуться на Родину из чужих земель, побег от действительности/жизни, свобода в выборе христианской религии и свобода от греха, желание проявлять силу, осознание высокой роли коренных народов и восхваление борьбы индейцев против угнетения и деспотизма, сопротивление рабству и колонизаторам. Однако постепенно онтология «свободы от» дополняется онтологией «свободы для»: бразильские поэты находят образные решения, раскрывающие идентичность своего народа как культурные поиски контрагента общения.

Актуальность рассмотрения смыслового наполнения концепта «ужас», связывающего жанры кантри-нуар и южной готики в единую подсистему семиотики культуры, обусловлена необходимостью более детального изучения специфики как самого обобщающего концепта, так и его роли в конкретных жанрах литературы и кинематографа. Соответственно цель данного исследования — проследить особенности смысловых регистров раскрытия различных видов ужаса в философско-герменевтическом поле жанров кантри-нуар и южная готика. Для этого 1) определены теоретические основы концептуализации ужаса в названных жанрах, что предполагает выявление ключевых элементов и механизмов, через которые эти концепты реализуются; 2) проанализирован нарративный и метафорический ряды развёртывания указанных концептов в рамках конструируемых авторами жизненных миров героев художественных текстов; 3) выявлены философско-герменевтические пласты, через которые происходит раскрытие данных концептов в избранных жанрах. Методы исследования основаны на философско-герменевтическом, концептологическом и нарративном подходах в анализе ряда произведений, выбор которых был определён их жанровой принадлежностью и степенью их релевантности для того или иного вида концептуализации ужаса. В качестве примера были взяты произведения «Старикам тут не место» Кормака Маккарти, «Зимняя кость» Дэниела Вудрелла, «Соль земли» Фланнери О’Коннор, «Последний хороший поцелуй» Джеймса Крамли, «Шум и ярость» Уильяма Фолкнера, а также кинофильм «Что видел Иосия»; последовательность приведения произведений в тексте статьи обусловлена последовательностью описания выявленных видов ужаса. В результате исследования подтверждена гипотеза о том, что концептуализация ужаса как нарушения привычного хода детерминации обнаруживает себя в трёх вариантах онтологизации этого переживания: ужас неопределённого мира (детерминация, зависимая от рамок восприятия субъекта, выступающая как выражение радикального внешнего, находящегося вне власти субъекта), ужас неопределённого себя (детерминация как порядок окружающего мира при неопределённости внутреннего мира личности), ужас вторжения (детерминации смещают друг друга). Обоснован вывод, согласно которому исследование ужаса как результата нарушения привычного хода детерминации в контексте кантри-нуар и южной готики позволяет не только выявить их имплицитную философско-культурную составляющую, но и глубже понять эти жанры, а также расширить теоретическую базу анализа подобных явлений в других культурных и литературных традициях.

Статья посвящена рассмотрению творческого наследия выдающегося деятеля иранской культуры — поэта и художника Мохаммада Эбрахима Джафари (1940–2018). Новизна представленного исследования обуславливается почти полным отсутствием научных работ, посвящённых этой теме: основные биографические факты, анализ художественного языка и специфики образности М.Э. Джафари слабо представлены даже на персидском языке. Цель работы — выявление особенностей национально-культурного горизонта развиваемого Джафари синтетического жанра, объединяющего живопись и поэзию. Для достижения этой цели потребовалось, во-первых, проследить творческую биографию поэта; во-вторых, уточнить характер художественных образов, созданных им на разных этапах жизни; проанализировать оригинальный метод «авторской инициативы» как способа художественного обогащения нового синтетического жанра. Многогранный характер предмета исследования обусловил необходимость междисциплинарного подхода и использование комплекса таких методов, как биографический, герменевтический и сравнительно-типологический. Автором статьи изучены все опубликованные на сегодняшний день видеоматериалы и интервью поэта, его картины, а также сборник избранных стихотворений. Также автором статьи впервые переведён с персидского языка весь представленный в тексте поэтический материал. Исследование показало, что М.Э. Джафари, не разграничивавший формы проявления творчества, легко переносит стилистические приёмы своих живописных работ на стихотворения, наполняя лирику разными оттенками красок, цветовыми пятнами и запахами. И напротив, поэтическая ритмика прослеживается в его живописи. Абстрактные живописные образы при этом воплощают наиболее существенные для поэта по остроте восприятия, создавая изображения пространства и времени как уникального опыта переживания, предельно конкретного по своей силе и глубине. Виртуозное сочетание абстрактной выразительности и конкретики чувственного образа позволяет отнести глубоко личное художественное творчество М.Э. Джафари к культурной волне «новой поэзии», отвечающей основным принципам философии иранского модерна.

Ибрагим Т.K. Имена Бога согласно исламу: Коранический индекс. — Москва: ИВ РАН, 2022. — 800 с.

В связи с приближающимся семидесятилетием кафедры русского языка одного из ведущих университетов Республики Корея — Университета иностранных языков Хангук (HUFS), юбилеем институции, возникшей одновременно с созданием университета и ставшей первым и главным популяризатором русского языка, литературы, культуры и русского регионоведения в Южной Корее, хотелось бы рассказать о том, что сейчас происходит в культурном и образовательном пространстве страны с русским языком и русской культурой. В Южной Корее действует несколько активных обществ: KASEUS — Корейская ассоциация славяно-евразийских исследований; KARLL — Корейская ассоциация русского языка и литературы (на базе Университета иностранных языков HUFS — Хангук); KAR — Корейская ассоциация русистов (на базе Корейского университета); KASL — Корейская ассоциация славянских языков (на базе Корейского университета); KATPR — Корейская ассоциация преподавателей и профессорско-преподавательского состава русского языка (членами которой являются профессора университетов и школьные учителя). Работает ассоциация «КРА — Корея-Россия». В 2013 г. с целью организации культурного обмена между Кореей и Россией было создано Корейско-Российское общество искусства и культуры KORACS. Перечисленные ассоциации организуют и проводят научные конференции, симпозиумы, форумы; некоторые из них издают собственные журналы. В Южной Корее существуют программы обмена для студентов и аспирантов российских и корейских университетов, приглашаются сюда и российские профессора. Университет иностранных языков Хангук ежегодно весной проводит олимпиаду по русскому языку для студентов корейских университетов. Этот конкурс вызывает большой интерес у корейских студентов и является стимулом для более глубокого изучения русского языка. Здесь представлены и сохраняются русский язык и культура: есть российские профессора, учителя школ, русскоязычные корейцы и граждане других стран. Поэтому, несмотря на трудности, связанные с изменениями социально-политической ситуации, русистика в Южной Корее продолжает развиваться. Интерес к русскому языку, литературе и культуре не исчезает.