Изображение ислама и мусульман в кино как часть культурного дискурса Швеции

С начала 2000-х гг. по настоящее время в киноиндустрии Швеции большое распространение получили герои, которых можно идентифицировать как мусульман. Религиозная тематика всегда занимала особое место в шведском кинематографе, однако в этот период меняется связанный с исламом культурный дискурс. Цель данного исследования — выявить стратегии конструирования образов ислама и мусульман в шведской киноиндустрии в 2000–2024 гг. Достижение этой цели потребовало, во-первых, оценить степень проблематизации вопроса об образе мусульманина в мировом и шведском кинематографе в связи с запросами культурной дипломатии и теории «мягкой силы»; во-вторых, установить структурные особенности специфического феномена, именуемого «исламское кино»; в-третьих, на конкретном материале описать приёмы создания и особенности интерпретации кинообразов как возможных источников стереотипов, внедряющихся в общественное мнение.  Для этого потребовалось совместить оптику комплексного культурологического подхода с дискурс-анализом и SWOTанализом, применённым к визуальным материалам шведских игровых фильмов, публикациям медиа (критическим статьям, интервью и т.д.), а также к аналитическим научным статьям и опубликованным опросам, проведённым различными общественными организациями по интересующей нас проблематике. В результате исследования сделан вывод о наличии трёх основных стратегий конструирования образа ислама и мусульман шведским кинематографом: позитивной, негативной и условно нейтральной. Эти кинообразы влияют на общественное мнение и создают, осознанно и неосознанно, прямо и косвенно, существенную часть обсуждаемой обществом повестки, выступая одновременно своеобразным «брэндом» шведской культуры за рубежом. Дискурсивные практики, «завязанные» на дискурсы кинематографа, много шире прямых обсуждений фильмов, хотя замеры влияния фильмов на аудиторию показывают отсутствие у неё прямолинейных оценок по типу «хорошо» – «плохо». Чаще речь идёт именно о проблематизации через исходную фиксацию внимания на темах, связанных с традиционными нравственными представлениями и принятыми в разных сообществах социальными ролями. Как следствие, через расширение области дискуссий о роли «другого» в культуре в общественное сознание входит поляризация дискурсов, что, в свою очередь, остро ставит вопрос о культурной роли конструирования «другого» в призме постколониальных исследований, когда сам факт инаковости связывают с навязанной разделённостью и вторичным провоцированием столкновений контрдискурсов, чреватых ростом социальной напряжённости. Сама структура шведского «исламского кино», которое вбирает в себя не только фильмы об исламе и мусульманах, но также описывает их создателей по их культурно-религиозной и этно-религиозной принадлежности, способствует такой разделённости. Так возникают концепты «иммигрантское кино», «кино диаспор» и оксюморон международного шведского кино, которое снимают режиссёры первых двух групп в коллаборации с зарубежными партнёрами, нередко также позиционирующими себя как последователи ислама. Создаваемые шведским кинематографом положительные, отрицательные и нейтральные образы интерпретируются, реинтерпретируются и деконструируются профессиональным сообществом, медиа, исследователями и зрителями. Причём не только шведами: «новое шведское кино» как выразитель «проблемы мигрантов» в призме ислама набирает популярность во всём мире, что делает необходимым продолжение исследований этого феномена, в том числе с позиций культурологии.

1. Барт Р. Мифологии. — Москва: Академический проект, 2023. — 351 с.

2. Королева, А. А. Стратегия "мягкой силы" в формировании внешнего имиджа России и Испании // Право и управление. XXI век. — 2015. — № 1. — С. 97–103.

3. Лебедева М. М. «Мягкая сила»: понятие и подходы // Вестник МГИМО-Университета. — 2017. — № 3. — С. 212–223. https://doi.org/10.24833/2071-8160-2017-3-54-212-223

4. Лебедева М. М., Харкевич М. В. «Мягкая сила» в развитии интеграционных процессов на евразийском пространстве // Вестник МГИМО-Университета. — 2014. — № 2. — С. 10–13. https://doi.org/10.24833/2071-8160-2014-2-35-10-13

5. Шестопал А. В., Силантьева М. В. «Мягкая сила» культурных модуляторов современных модернизационных процессов // Вестник МГИМО-Университета. — 2012. — № 6. — С. 168-171. https://doi.org/10.24833/2071-8160-2012-6-27-168-171

6. Bakøy E. From lonely guest workers to conflict-ridden diasporas: A historical survey of Norwegian migrant cinema // Media in motion: Cultural complexity and migration in the Nordic region. — London:

7. Ashgate, 2011. — P. 145–162. https://doi.org/10.4324/9781315594484

8. Bakøy E. Perspektiver på innvandring i tre norskproduserte filmer. Le Regard, Import Eksport og Izzat // Norsk Medietidsskrift. — 2010. — Vol. 17, No 2. — P. 135-161. https://doi.org/10.18261/ISSN0805-95352010-02-03

9. Berghahn D., Sternberg C. Locating Migrant and Diasporic Film in Contemporary Europe // European Cinema in Motion: Migrant and Diasporic Cinema in Contemporary Europe. — London: Palgrave Macmillan UK, 2010. — P. 12–49. https://doi.org/10.1057/9780230295070_2

10. de los Reyes P., Mulinari D. Intersektionalitet - kritiska reflektioner över (o)jämlikhetens landskap. — Malmö: Liber AB, 2005. — 141 s.

11. Fiske J. Kommunikationsteorier: En introduktion. — Stockholm: Wahlström & Widstrand, 2000. — 202 s.

12. Fucking Film: den nya svenska filmen / Red. S. Björkman, H. Lindblad, F. Sahlin. — Stockholm: AlfabetaAnamma, 2002. — 175 p.

13. Gillota D. Ethnic Humor in Multiethnic America. — New Brunswick: Rutgers University Press, 2013. — 206 p.

14. Hiltunen K. Encounters with immigrants in recent Finnish feature films // Journal of Scandinavian Cinema. — 2016. — Vol. 6, No 3. — Р. 235–252. https://doi.org/10.1386/jsca.6.3.235_1

15. Hjort M. Small nation, global cinema: the new Danish cinema. — Minneapolis: University of Minnesota Press, 2005. — XV, 312 p.

16. Kuipers G. The sociology of humor // The Primer of Humor Research. — Berlin, New York: De Gruyter Mouton, 2008. — P. 361-398. https://doi.org/10.1515/9783110198492.361

17. Larsen L. O. New voices, new stories: Migrant cinema and television in Norway // European cinema and television: Cultural policy and everyday life — New York: Palgrave Macmillan, 2015. — P. 169–191. https://doi.org/10.1057/9781137356888_9

18. Miles M. R. Seeing and believing: religion and values in the movies. —Boston: Beacon Press, 1996. — XVI, 254 p.

19. Naficy H. An Accented Cinema: Exilic and Diasporic Filmmaking. — Princeton: Princeton University Press, 2001. — XV, 374 p.

20. Nye J. Soft Power: the Means to Success in World Politics. — New York: Public Affairs, 2004. — XVI, 191 p.

21. Representation — cultural representations and signifying practices / ed. by S. Hall. — London: Sage, 1997. — 400 p.

22. Shaheen J. G. Reel Bad Arabs: How Hollywood Vilifies a People // The ANNALS of the American Academy of Political and Social Science. — 2003. — Vol. 588, No 1. — P. 171–193. https://doi.org/10.1177/000271620358800101

23. Sjö S. Bad religion/good spirituality? Explorations of religion in contemporary Scandinavian films // Journal of Scandinavian Cinema. — 2012. — Vol. 2, No 1. — P. 33–46. https://doi.org/10.1386/jsca.2.1.33_1

24. Sjö S., Daníelsson Á. S. Detraditionalization, diversity, and mediatization: Explorations of religion in Nordic films // Nordic Journal of Religion and Society. — 2013. — Vol. 26, No 1. — Р. 47–64. https://doi.org/10.18261/ISSN1890-7008-2013-01-04

25. Wright R. The visible wall: Jews and other ethnic outsiders in Swedish film. — Uppsala: Uppsala Universitet,1998. — 453 p.