КРИТИЧЕСКИЙ ДИСКУРС САМООПИСАНИЯ

Аннотация

Статья посвящена анализу отношений реального и воображаемого. Воображаемое понимается как разорванный дискурс нарциссического субъекта, пытающегося за симулякрами скрыть ужас реального – смерть вещи, имени, Бога. Мир воображаемого – реклама, дизайн, театр, кино и т.д., – позволяет человеку выжить, ибо симуляции и симулякры воодушевляют, возбуждают, играют с нами. Однако рано или поздно, но возникает необходимость «вступить» в реальное – вернуть вещи, а не их подделки, восстановить доверие к миру, к самому себе. Способом возврата субъекта является критический дискурс самоописания. Когда-то людей занимал вопрос, какими они предстанут при встрече с Богом, сегодня же их занимает вопрос, каким их обнаружит объектив камеры андроида, телевидения. В этом мире всюду – монтаж, грим, краски, цвета, павлины, папуасы, икра, – что ещё нужно человеку для счастья (ироническая почти цитата из фильма «Белое солнце пустыни»). Но уже русский конструктивизм в 1920-х гг. демонстрировал стремление создать минималистическое пространство, почти пустое, светлое, с включением минимума вещей (см.: Родченко «Столовая для рабочих»), расчистить место, чтобы прикоснуться к добротности вещей, создать жизненную территорию для доверия и общения людей. Его последователи пытались восстановить распавшуюся связь времён на основе искренности, доверия, самокритики, вступить в дискурс самоописания. Пустота, безмолвие, просвет в бытии, доверие к чему-то простому и ясному направляет нас на путь возврата к себе, наполняет радостью «полной речи»: я тот, кто говорит от самого себя. Надо, наконец, научиться жить самому (Жак Деррида. «Призраки Маркса»). Можно последовать за Ж. Рансьером в его попытках довериться «архе», как тому, что является беспредельным, безначальным, вечным – мир, война, молитва, труд, братство (Ж. Рансьев. На краю политического).