Статья посвящена проблеме формирования идентичности российской интеллигенции в XXI веке. Авторы прослеживают исторический путь, который прошла российская интеллигенция. Русские философы XX века оценивали этот путь как трагический, отмечая при этом, что интеллигенция сама писала свою историю, запечатлев её в текстах, без которых нельзя представить себе отечественную культуру. В формировании её идентичности ведущую роль играет культурная память, которая позволяет интеллигенции сохранить свою целостность. В ходе постсоветских трансформаций интеллигенция начала утрачивать не только роль инициатора и участника общественных изменений, но и роль моральной элиты. Последствия этого процесса деструктивны для молодых поколений и общества в целом. Исследование, проведенное авторами статьи, показало, что меняется как дискурс интеллигенции, так и дискурс об интеллигенции, хотя она по-прежнему выражает себя и формирует идентичность в споре о прошлом, настоящем и будущем России. Её открытость культурным и социальным изменениям позволяет говорить о формировании типа интеллигенции XXI века. Исследование также показало, что меняется отношение к интеллигенции, характерное для молодого поколения образованных россиян, живущих теперь в открытом, глобальном мире. Новые представления об интеллигенции сближаются с её европейским пониманием как интеллектуальной элиты. В то же время прослеживается стремление молодых россиян обратиться к ценностям, исторически составлявшим моральный кодекс русского интеллигента. Таким образом, речь идёт не об исчезновении интеллигенции из общественной жизни России, а о том, что идентичность интеллигента становится культурным вызовом для молодого поколения современных россиян.

Рассматривая вклад французского философа и учёного П. Дюгема в такую важную часть культуры, как история науки, необходимо подчеркнуть: его творчество сыграло важную роль в переосмыслении картины мира предшествующих эпох и способствовало становлению картины мира, релевантной подходам современной науки. За основу исследования взяты такие работы П. Дюгема, как «Система мира» («Le système du monde») и «Этюды о Леонардо да Винчи» («Études sur Léonard de Vinci»). Обращают на себя внимание два основных тезиса Дюгема. Во-первых, гипотеза, согласно которой христианство (в частности, Католическая церковь) не затрудняло, но, напротив, способствовало развитию науки, устраняя некоторые космологические положения греческого язычества, несовместимые с современной наукой. Во-вторых, П. Дюгем настаивает: первыми сторонниками интуиций, лежащих в основе научной революции, были парижские профессора Сорбонны, жившие в эпоху поздней схоластики (а именно, Ж. Буридан, Н. Орем). Интересно, что при этом французский учёный явно преуменьшает вклад в создание новой «аксиоматики культуры» нефранцузских мыслителей. Новая модель «онтологии» познания сопряжена в концепции П. Дюгема с идеями новой гносеологии. Поддерживая идею развития науки как постепенного и непрерывного процесса, он выступает с позиций эволюционного подхода к её истории; придерживается принципа холизма, настаивая, что нельзя подтвердить или опровергнуть отдельное утверждение. Истинность любого положения теории всегда связанна с истинностью целой системы гипотез. Соответственно, по П. Дюгему развитие научного знания в каждый конкретный период развития культуры не отвергает научные теории, но способствует их постепенной модификации. Со временм старые концепции перестают существовать, на их почве вырастают новые. Актуальность подобного подхода, вписывающего развитие научного знания в социокультурный контекст, позволяет определить границы ответа на важный философско-культурологический вопрос: почему современная наука возникла именно в Европе, а не где-либо ещё.

К настоящему моменту сохраняется актуальность задачи исследовать международные отношения с точки зрения дихотомии «Восток – Запад», и не столько в её политическом, сколько в социокультурном разрезе. Мировая политика нуждается в философском переосмыслении основ межкультурной коммуникации, поскольку именно в нём – ключ к управлению ею. И не в последнюю очередь мы нуждаемся в углублении понимания феномена Китая, а именно синтетического потенциала его политико-экономической доктрины. В статье рассматривается механизм самообновления и актуализации государственной идеологии в Китае, условно обозначенный автором как «заимствование-интерпретация». В период Китайской империи данный механизм применялся к конфуцианству в те моменты, когда на историческом горизонте появлялись ученияконкуренты (легизм, даосизм, буддизм, западный либерализм), угрожающие стабильности зиждущегося на конфуцианстве политического режима. Благодаря смысловой концентрации древнекитайского текста, на котором были составлены раннеконфуцианские каноны, чиновникам-комментаторам удавалось «пришнуровывать» к ним новые смысловые уровни, интегрируя враждебные философские концепты в систему конфуцианских ценностей без нарушения её формальной целостности. Конфуцианство прочно утвердилось на острие процесса усложнения китайской идентичности. Нынешний председатель КНР Си Цзиньпин наследует от своих предшественников в деле наделения марксизма «китайской спецификой». Применяя механизм «заимствование-интерпретация», он обеспечивает синтез «основных ценностей социализма» с этическими максимами конфуцианства. Таким образом, нынешнее руководство КНР надеется устранить негативное влияние капиталистических ценностей на сложившиеся в обществе отношения и упрочить авторитет Коммунистической партии Китая.

Вопрос о методе М. Фуко, способах и границах его применимости является одним из центральных в дискуссиях его многочисленных последователей. Реконструкция метода per se предполагает различные стратегии работы с его текстами. В статье предлагается компаративистский анализ интерпретации философских идей Р. Декарта и живописных произведений Э. Мане в творчестве М. Фуко. Такой подход посредством столкновения анализа визуальных и вербальных источников позволяет выявить общие контуры фукольдианской методологии. Интерпретируя идеи Р. Декарта, М. Фуко активно использует метафоры света и тьмы, обращается к возможностям вербализованной визуальности. Картезианские идеи служат основанием переключения в новый регистр отношения к безумию в европейской культуре. В свою очередь интерпретация творчества Э. Мане, предложенная М. Фуко, базируется на анализе революционных изменений в понимании искусства, привнесенных выдающимся французским художником. Она затрагивает не только собственно эстетический контекст, но приводит к новым отношениям между произведением и зрителем, а также способствует установлению новых социокультурных практик. Производимая Фуко вербализация визуального радикально отличается от традиционных искусствоведческих подходов. В творчестве Фуко интерпретации вербального и визуального тесно переплетены друг с другом, а его метод может быть успешно применён при работе с источниками различной природы. Предложенная автором попытка прочтения интерпретативных стратегий Фуко применительно к вербальным и визуальным источникам показывает лишь одну из сторон его методологических новаций. Взаимодействие вербального и визуального у Фуко является одним из важных приёмов, позволяющих продемонстрировать механизмы построения интерпретативных стратегий.

Научные исследования, посвящённые проблеме окончания Холодной войны, обычно делают акцент на роли, которую сыграли в этом процессе лидеры США и СССР. При этом редко вспоминают о важности прекращения противостояния Запада и Востока. Между тем ещё до того, как Р. Рейган и М.С. Горбачев встретились в Женеве в ноябре 1985 г., граждане США, СССР и стран Европы, обеспокоенные опасностью ядерной войны, создали ряд организаций, призванных преодолеть враждебность между их государствами. Британские члены комитета Европейского ядерного разоружения и американские активисты таких организаций, как Beyond War (За мир без войны) и Peace Links (Мирные связи), установили контакты с независимыми группами в Восточной Европе и Советском Союзе, а также с Комитетом советских женщин и Советским комитетом защиты мира. Эти отношения сделали возможным организацию очень амбициозных гражданских дипломатических проектов. Сотни советских граждан выступили с устными выступлениями во многих городах США, а многочисленные активисты из Британии и Америки посетили Советский Союз. Этот обмен рассеял отрицательные стереотипы и помог положить конец взаимной демонизации, лежавшей в основе Холодной войны с конца 1940-х гг. Анализ опыта «гражданской дипломатии» 1980-х гг. помогает современным международным отношениям вынести уроки о важности отказа от одностороннего возложения вины за конфликты, а также от взаимных обвинений, касающихся прошлого, чтобы развивать сотрудничество в настоящем и будущем.

Статья посвящена роли античной философии в средневековой теологии. Объектом для сравнительного анализа «взаимоотношений» философии и теологии выбрана «Божественная комедия» Данте. Проблема «сложных» отношений философии и теологии заключается в вопросе о сотворении мира. Аристотель и его средневековые последователи Аверроэс и Сигерт Брабантский считали, что мир не является творением Бога, но он нуждается в нём как в причине своего движения. Несмотря на огромный авторитет Аристотеля как Философа, Учителя, Данте поместил античных мыслителей во главе с Аристотелем в Лимбе – сенях Ада, тем самым лишив их возможности пройти через Ад, Чистилище и когда-либо предстать перед Богом. «Вина» античных мыслителей заключалась в том, что они жили до Христа, а потому не знали Христа. Подчёркивается, что все прижизненные неприятия теряют свой смысл в Раю, где перед Богом все равны. Вот почему Фома Аквинский и Сигер Брабантский оказались в Раю рядом. В статье отмечается, что лейтмотивом через всю «Божественную комедию» Данте проходит тема мудрости. Отмечено, что путешествием по кругам Ада, восхождением по уровням Чистилища и «попаданием» в Рай Данте обязан Беатриче – аллегории Философии. Именно Философия в образе прекрасной Беатриче «приходит» на помощь, когда Данте очутился в «непроходимом лесу» своей души. Беатриче-Философия просит Вергилия сопровождать Данте по Аду и Чистилищу. Самой Беатриче помогают Лючия – символ Теологии, и Дева Мария – с согласия Судьи. Философия в образе Беатриче представляет мудрость. Теология же призвана очищать умы, что возможно только в Чистилище. Рай – воплощение справедливости и понимания истины, где происходит некоторое примирение теологии и философии. Через образ Рая была высказана главная мысль христианства о том, что перед Богом все равны. Бог – воплощение терпения и прощения, только надо веровать в него и не пытаться понимать. В композиции поэмы Аристотель и Христос располагаются зеркально противоположно: Аристотель в Лимбе, то есть в сенях Ада, а Христос находится на 10-м небе Рая в центре Эмпирея. Так аллегорический смысл поэмы повествует внешнее противостояние философии и теологии как противостояния знания и веры.

Определение является логической и лингвистической категорией, которая издавна рассматривалась в работах логиков и философов. Под определением обычно понимается логический приём, который позволяет раскрыть содержание слова, то есть значение, которое данное слово имеет в обыденной речи, или то, которое стремится придать ему говорящий, имея в виду свои специальные цели. Определение состоит из двух частей: определяемой части (дефиниендума) и определяющей части (дефиниенса). Определяемая часть непосредственно указывает на то, что подвергается определению. Определяющая часть содержит в себе информацию, которая необходима для определения и становится известной в процессе определения. В языке под определением понимается и процесс выработки соответствующего предложения, и результат этого процесса, то есть само предложение. При составлении толкований лексических значений слов необходимо опираться на богатый опыт русской лексикографии. Лексикографическая практика выработала целый ряд типов словарных определений, которые в настоящее время широко исследуются в виде теоретических обобщений и выводов. Способы толкований значений слов в статье анализируются в связи с положением о том, что соотношение определяемой и определяющей частей дефиниции может иметь различные типы логических отношений: включение, пересечение, дополнительность, смежность. Существующие словарные определения (родо-видовые, идентифицирующие, перечислительные, синонимические, антонимические) распределяются между этими типами логических отношений. Как особый вид определений рассматриваются описательные толкования. Теоретические обобщения и заключения подтверждаются примерами из основных толковых словарей русского языка. В статье формулируется вывод, что между частями словарных определений возможны различные типы логических отношений. Вскрытие этих отношений очень важно как методологическая основа для правильного определения значений слов, а также в процессе составления лексикографических толкований. Существуют различные способы определения лексических значений слов, и одно и то же слово можно определить разными путями. Поэтому задачей лексикографов по-прежнему остаётся выбор оптимальных путей или их комбинаций, которые смогут чётко и полно раскрыть значение определяемого слова.

Объектом данного исследования является теория «постструктурной антропологии», а предметом – мифоритуальная картина мира аборигенов Амазонии. Цель – выяснить истоки «постструктурной антропологии» Э.В. де Кастру и возможность ее применения в современном отечественном религиоведении. Для этого были избраны методы дескрипции, исторического и компаративного анализа, моделирования. Задачами же являются: 1) построение аналоговой 3D-модели (трехмерной) «шаманского универсума», согласно фактографии «постструктурной антропологии» Э.В. де Кастру; 2) верификация её эвристического потенциала на материале повсеместно распространенных верований в существование оборотней; 3) проверка адекватности применения постмодернистского тезауруса в качестве языка описания мировоззрения амазонских шаманов. Актуальность заявленной проблематики продиктована наблюдаемой эпистемологами сменой научных парадигм в современной социальной антропологии. Новизна данного исследования его автору видится, во-первых, в создании и апробации трехмерной аналоговой 3D-модели «шаманского универсума», согласно социальным фактам, накопленным «постструктурной антропологией». Во-вторых, в предположении симметричности образов шамана и ризомы (в случае использования постмодернистского тезауруса в качестве инструмента языка описания). Автор приходит к следующим выводам: – непосредственными истоками «постструктурной антропологии» служат взгляды Ж. Делёза и Ф. Гваттари, а общий фон, от которого отталкиваются Э.В. де Кастру и Э. Кон, - это достижения британской школы социальной антропологии и структурализм К. Леви-Строса; – понятийный аппарат постмодернизма способен выступить адекватным языком дескрипции шаманского опыта, как то убедительно продемонстрировали амазонисты Э.В. де Кастру и Э. Кон; – модель шаманского универсума (хаосмоса) обладает достаточным эвристическим потенциалом для ее применения к другим феноменам религии, мифоритуала, виртуальным мирам фэнтези, сказок и фольклора.

Статья посвящена первому этапу жизни и деятельности известного ученого, исследователя миноритарных религиозных групп В.Д. Бонч-Бруевича (1873-1955). Этот выбор не случаен, поскольку начало творческого и исследовательского пути ученого неразрывно связано с его становлением как индивида и личности, его человеческими качествами, желаниями и стремлениями. В статье предпринята попытка реконструировать, опираясь на методологию интеллектуальной истории, историю жизни и творчества Бонч-Бруевича. Благодаря дружбе с В.И. Лениным и активной революционной деятельности, в которой важную роль играла организационная работа, а также пропаганда (с первых годов XX века он был редактором, издателем и сотрудником социал-демократических и большевистских газет и журналов). В.Д. Бонч-Бруевич вошел в номенклатурную элиту нового государства и в 1918 году занял должность управляющего делами Совета Народных Комиссаров. Но в отличие от многих деятелей революционного движения, которые до революции 1917 года воспринимали представителей миноритарных религиозных групп в качестве «попутчиков», он как до революции, так и после нее отстаивал право верующих на свободу совести. При этом Бонч-Бруевич никогда не оставлял научную деятельность и продолжал заниматься ею вплоть до своих последних дней, совмещая организационную и научную работу. Его огромный вклад в изучение религии в России и становление советского религиоведения трудно переоценить. Изучение жизни и творчества Бонч-Бруевича, как и других исследователей советского периода, представляется достаточно важным особенно в контексте современных споров о советской гуманитарной науке.

В реалиях нового тысячелетия трансцендентное банализировано – в любой момент пользователь web 2.0 может оказаться в медитативном пространстве буддийского ритуала построения песочной мандалы или заказать себе молебен в одном из православных храмов мира. Интернет и новые медиа технологии предоставляют возможность для размещения и хранения данных, доступ к которым потенциально возможен для многих. Священные тексты различных религиозных традиций, ритуалы и практические инструкции к ним, литургии, молебны, магические формулы и прочее не являются больше достоянием лишь узкого круга харизматических профессионалов. И это само по себе ставит перед любым пользователем такой информации и таких практик вопрос об аутентичности и авторитете. Являются ли подлинными и заслуживающими доверия обнаруживаемые онлайн ритуальные практики, оцифрованные священные и учительские тексты, символические изображения, иконы, танки, влоги с подробными инструкциями о правилах молитв по соглашению или онлайн коллективных пуджах? И, если адепт той или иной религии офлайн авторитет, которому может быть переадресован этот вопрос, то что делать неофиту, интересующемуся или исследователю религий? В фокусе рассмотрения настоящей статьи методология изучения цифровых дискурсов православия об эпистемическом авторитете и легитимности онлайн ритуалов. Автор подробно анализирует ключевые концепции междисциплинарного исследовательского поля digitalstudies. Детальному разбору подвергнуты типология онлайн религиозных эпистемических авторитетов Х. Кэмпбелл, концепция «стратегического арбитража» П.Х. Чон и концепция «религиозного цифрового третьего пространства» С. Хувера и Н. Аш-Шейби. Особый интерес представляют результаты проведенного автором зондажного онлайн исследования православных онлайн практик и цифровых дискурсов вокруг них. В качестве итогового аккорда статья предлагает конкретные перспектив ные направления онлайн исследований цифровых православных дискурсов православия. В качестве таковых рассмотрены повествовательные практики блогеров-теологов и тео-блогеров, стратегический арбитраж блогеров-теологов относительно эпистемического авторитета репертуара вариаций практики «молитвы по соглашению» на цифровых платформах православной социальной сети «Елицы» и мобильного приложения «Молитва по соглашению» и, наконец, гибридное цифровое предложение по ритуалам и практикам сети «Елицы. Записки».

Данная статья посвящена изучению технологий медиатизации и театрализации политики и механизмов проникновения массовой культуры в политику на примере яркого явления 2019 – Греты Тунберг и ее «климатических забастовок». В этом кейсе просматриваются разные аспекты: политический, социально-психологический, международный, экологический, этический. И каждый требует анализа. Но особенный интерес представляет изучение взаимодействия современной информационной среды с цифровым «поколением Z» и новейшие инструменты моделирования массового сознания. Гибридные образования из элементов массовой культуры, коммуникационных стратегий, манипуляционных технологий и ролевых аватаров представляют сегодня серьезную опасность для консервативной политики, потому что являют миру плохо просчитываемые схемы латентного воздействия на массовое сознание. «Грета Тунберг – разгневанная девочка в борьбе за Землю» – красивая, спродюссированная по всем законам сериальной действительности история, созданная с привлечением современных социальных технологий, внедренная в мировую политическую повестку. Год спустя после своего появления эта история стала рычагом давления на большую политику, инструментом управления массовым сознанием и ролевым аватаром для молодежи, а также укоренившимся социокультурным мемом. Сложность изучения данной темы обусловлена относительной свежестью кейса, его межпредметностью, а главное, незавершенностью. Финал кейса может быть смоделирован в разных плоскостях в зависимости от креативности «продюсеров», стоящих за проектом. Тем не менее, в эпоху расцвета социальных медиа «в глобальной деревне» такие гибридные образования будут появляться все чаще. Если еще недавно самой лабильной и подверженной манипуляции аудиторией были молодежь и студенчество, то в скором времени общество может столкнуться с «революцией детей», ведомых Гамельнским крысоловом чрез социальные сети.

Внимание к культурной составляющей той формы «метиссажа», существенные черты которого концептуализирует понятие «европейский дом», имеет развёрнутое воплощение в литературе современной Франции. Особый интерес представляет её рассмотрение сквозь призму культурологии, что позволяет проследить не только логико-понятийное, но и эмпирическое содержание данного понятия; выявить и описать противоречия между «общим» и «особенным» в жизни отдельных людей и целых народов в контексте процессов глобализации, евроинтеграции и технологической революции. Богатый материал для изучения этой темы даёт творчество известного французского писателя Мишеля Уэльбека. М. Уэльбек выделил ряд проблем, способствующих, по его мнению, ускоренному разложению уникальных европейских культур. Среди них – засилье евро – и национальной бюрократии, разрушение сложившегося культурного уклада и стандартизация образа жизни. Писатель также поднимает более общий вопрос о причинах деформации идентичности современного человека. По его мнению, они коренятся в утрате религиозных и нравственных ценностей, что влечёт за собой растерянность и слабость воли, переключая повседневное существование деморализованного индивида в область симулятивного потребления. Симуляция разрушает эмоциональность, лишая человека собственно человеческих чувств, мешает создать устойчивые отношения с другими людьми. Уэльбек описывает текточнические сдвиги культурного бытия Франции, преломленные в трагическом изменении самосознания европейца, дом которого – «везде» и «нигде».

В статье рассматриваются предпосылки возникновения феминизма в Португалии, история и условия существования в этой стране основных феминистских организаций. Сравнительный анализ общественно-политических процессов в Португалии и других государствах преимущественно Западной Европы на различных этапах позволил сделать вывод о том, что хотя феминизм в рассматриваемой нами стране, как правило, имел умеренный характер, эволюция его развития в целом соответствует трём волнам, на которые принято подразделять историю феминистского движения. Первая волна длилась с середины XIX в. до 30-х годов XX в. и характеризовалась борьбой португальских женщин за такие общие права, как право на труд и избирательное право. На данном этапе португальский феминизм развивался в русле традиционного течения. Вторую волну Португалия переживала в 60-е – 90-е годы ХХ века. В это время появляются научные работы, посвященные критике патриархата и проблемам женщин, начинают обсуждаться репродуктивные права женщин, проблемы в семейной и сексуальной сфере. В основе феминистской теории третьей волны, которая началась в 90-е годы прошлого столетия и продолжается до сих пор, по-прежнему лежит гендерный подход: женщины отстаивают свои права на аборт, на доступную контрацепцию, борются против угнетения со стороны мужчин и дискриминации по половому признаку. Вместе с тем феминизм третьей волны становится более разнообразным, его можно характеризовать как интерсекциональный. Безусловно, феминистское движение в Португалии явилось катализатором глубоких социальных преобразований, большинство его достижений сегодня не подвергается сомнению. Тем не менее, предстоит ещё долгий путь, прежде чем изменится менталитет португальского общества, а снижение уровня женской безработицы, неравенства полов на работе, домашнего насилия станет реальностью.

В статье анализируется, каким образом отношение населения Финляндии к политике военного неприсоединения страны связано с официальной внешнеполитической линией и каким образом оно может повлиять на возможное изменение этой линии в качестве социокультурного инструмента. Рассмотрена основная причина формирования устойчивого общественного мнения в пользу нейтралитета, базирующаяся на национально-культурной идентичности. Показана роль общественного мнения в финляндской внутренней дискуссии по «опции НАТО». Проверяется распространённый в исследовательских кругах тезис о том, что общественное мнение играет только вспомогательную роль по сравнению с внешними обстоятельствами, влияющими на внешнюю политику Финляндии. Автор статьи утверждает, что общественное мнение по вопросу возможного вхождения Финляндии в НАТО имеет важнейшее значение в двух ключевых значениях: во-первых, в настоящее время в качестве фактора, подкрепляющего выработанное государственным руководством стабильное внешнеполитическое решение; во-вторых, в будущем общественное мнение может превратиться в фактор, способный при определённых условиях оказать существенное влияние на изменение финского курса во внешней политике и политике безопасности. Такой вариант предполагает, что общественное мнение может сыграть свою самостоятельную роль, изменив заранее запланированный внешнеполитический сценарий. В случае изменений внешних обстоятельств общественное мнение может сыграть свою важную роль. Возможным представляется кумулятивный эффект от направленных усилий по формированию общественного мнения в нужном русле, если оно будет сопровождаться сильным влиянием какого-либо значимого внешнего фактора. В дискуссии о возможной смене приоритетов во внешней политике и политике безопасности Финляндии в качестве такого фактора может «сыграть», например, шведский. Это может произойти, если процесс вхождения в Альянс может запустить Швеция, а Финляндия, не желая оставаться единственной неприсоединившейся страной субрегиона, последует её примеру.

В ходе Второй мировой войны бесчеловечная нацистская политика обрекла на смерть миллионы людей. Национал-социалистское мировоззрение, одним из столпов которого был антисемитизм, с каждым годом пребывания Гитлера у власти в Германии принимало всё более радикальные формы, опустившись до уравнивания чудовищных преступлений против человечности к норме. В поисках убежища в конце 30-х гг. ХХ в. из Европы в Шанхай прибыло более 18 тыс. еврейских мигрантов. Для доступа в этот поистине международный город им не требовалось специальных документов, а местная община оказывала прибывающим необходимое содействие в интеграции. Несмотря на культурные и лингвистические различия жителей мегаполиса и беженцев, последние сумели приспособиться к новым условиям, внося свой вклад в развитие города. Достаточно быстро была найдена модель адаптации к новым политико-экономическим и социокультурным условиям. Началось успешное транскультурное взаимодействие. Однако со временем давление и непостоянство политики Японии, оккупировавшей Шанхай в 1937 г., поставило евреев в трудное, непредсказуемое, а порой и опасное положение. Речь идёт о малоизвестной главе истории Холокоста, свидетельствующей о тяжёлых судьбах еврейского населения, вынужденного эмигрировать на другой конец Света ради выживания и укрытия от нацистского преследования. Для участников этих событий слово «Шанхай» стало синонимом «спасения» и они неизменно с благодарностью вспоминают о проведённых там сложных, но уберёгших их жизни годах. Наравне с исследованием исторического контекста рассматривается культурологическая составляющая данного вопроса, основанная на оценке степени ассимиляции еврейских беженцев в азиатском мегаполисе, анализе взаимодействия культур, возникшего в новом коммуникационном пространстве, и изучении проблематики, связанной с сохранением ценностных основ еврейской общины в незнакомой среде.

На современном этапе наиболее распространенной формой международного сотрудничества в сфере культуры становится сетевой формат работы. В первую очередь он привлекает субъектов международного рынка культуры и искусства сокращением издержек и удешевлением стоимости реализации проектов. Как существовавшие раньше организации взяли на вооружение этот формат и преобразовались в сети, так и новые партнерские проекты с самого начала выстраивают свою структуру на принципе горизонтальных коммуникаций. Наряду с представителями государственных структур, международных организаций, существуют сети, инициатором которых являются независимые эксперты, заинтересованные в развитии международного частного партнерства. В 2020 г. в ГГМ РАН пройдет 3-я панорамная выставка современного итальянского искусства «Italiartkremlin». Помимо работ итальянских мастеров, на выставке будут представлены и работы русских художников, победителей ежегодного конкурса «МОЯ ИТАЛИЯ» или «ИТАЛИЯ ГЛАЗАМИ РУССКИХ ХУДОЖНИКОВ». «Italiartkremlin» - один из проектов культурной сети ITALIART, объединяющей усилия представителей итальянского арт-рынка, а также поклонников и коллекционеров современного итальянского искусства с целью его продвижению в России и странах Европы. Родственная сеть RUART специализируется на популяризации русского искусства в мире и, в особенности, в странах северной Европы, через организацию тематических арт - событий, в том числе художественных выставок, конкурсов, семинаров. Идея соседствования на едином экспозиционном пространстве произведений представителей разных стран мира позволяет сравнивать и увидеть разницу между национальными школами и современными художественными концепциям.

Статья посвящена историко-культурным аспектам особенностей развития чешского искусства эпохи позднего Средневековья на примере выставки, проходившей с 16 августа по 3 ноября на Пражском Граде и посвященной 600-летию со дня смерти чешского и римского короля Вацлава IV. Автором статьи рассматривается значение чешской культуры и сакрального искусства в контексте политической и исторической специфики развития средневековой Чехии и особенностей правления сына императора Священной Римской империи и Чешского короля Карла IV – Вацлава IV. Вацлав IV – сложная и противоречивая личность чешской истории, стоявшая на «перепутье» эпох и культур, вокруг которого вплоть до нашего времени в историографии не утихают различные споры. В статье дан обзор специфики артефактов сакральной культуры и искусства, представленных на выставке «чешский и римский король Вацлав IV: “прекрасный стиль” готического искусства», а также особенностей их художественной стилистики, определяемой условиями историко-культурного, внутри- и внешнеполитического развития Чехии, кросскультурным диалогом Чехии с европейскими странами на фоне развивающейся конфессиональной контроверзы в стране. В работе учитываются особенности стиля поздней готики в Центральной Европе. На примере замечательных произведений живописи, скульптуры, фрагментов архитектурных памятников, декоративно-прикладного искусства и рукописей, многие из которых были привезены в Прагу из различных европейских галерей и замков Польши, Германии, Франции, Нью-Йорка, а также из частных коллекций, можно продемонстрировать взлет чешской культуры и искусства конца XIV – начала XV вв., представлявшей собой аккумуляцию европейского стиля поздней готики, который получил в Чехии свое национальное оформление.

Изучение феномена Лувра Абу-Даби (Ближневосточный музей Лувра) с точки зрения истории культуры актуально в нескольких аспектах. Во-первых, представляет интерес сам факт создания этого музея как своеобразного «преемника» и «интерпретатора» западной традиции, что обуславливает его культуртрегерскую деятельность. В качестве case-study здесь уместно обратиться к истории приобретения Лувром Абу-Даби месопотамской коллекции. Во-вторых, на данном материале можно проследить особенности развития современных стратегий конструирования идентичности с помощью «мягкой силы» и выявить, каким образом вырабатываются альтернативные культуроцентрические версии общественного развития, пересматривающие тезис о доминировании «центра» не в пользу Запада. Рассмотрение оригинального способа подачи соответствующего «западного» культурного содержания в рамках «не-западного» культурного кода позволяет поставить вопрос о вероятном рецидиве культурного империализма на символическим уровне. Определённые черты такого рецидива обнаруживаются в специфике организации музейного пространства и особенностях экспозиции Лувра Абу-Даби. В данной связи открывается перспектива более четко прогнозировать возможные культурные следствия создания музея и его место в направленном изменении социокультурного контекста международного взаимодействия. В-третьих, определённую теоретическую значимость имеет попытка моделирования культурных практик музея через обращение к концептам «мифологии» и «мифа», разработанных Роланом Бартом. Такое моделирование позволяет осуществить культурологическую интерпретацию деятельности музея на основе краткого изложения истории Лувра Абу-Даби сквозь призму «Мифологий» Р. Барта. В свою очередь, изучение эволюции культурного дискурса на Ближнем Востоке под влиянием инкорпорации западных культурных практик позволяет поставить вопрос о возможностях и границах использования традиционных культурных символов в качестве элементов «мягкой силы», а также обозначить ограниченный характер использования самой «мягкой силы» как средства символической власти.