Интервью с писателем, ведущим телепрограммы «Умники и умницы», Заслуженным деятелем культуры РФ, заведующим кафедрой мировой литературы и культуры МГИМО, главным редактором журнала «Концепт: философия, религия, культура», профессором Ю.П. Симоновым-Вяземским (Ю.П.) доктора философских наук, профессора МГИМО М.В. Силантьевой (М.В.) и аспиранта кафедры философии МГИМО Д.Д. Любинской (Д.Д.).

Модель развития межкультурной сензитивности Мильтона Беннета - одна из самых известных и признанных моделей в так называемом «неформальном образовании» (то есть образовании, имеющем место вне специализированных образовательных институтов) и тренинге. Частично данная модель основана на личном опыте жизни и работы ее автора за рубежом (в 1968-1970 гг. он был волонтёром миротворческого корпуса США в Микронезии, к тому же у него есть опыт пятнадцати лет преподавания и организации тренингов в области межкультурной коммуникации у себя на родине и за рубежом). С теоретической точки зрения идеи Беннета опираются на сочетание феноменологии и конструктивизма: расширительное применение феноменологического метода комбинируется здесь с процессом конструирования культурных значений, что позволяет реализовать цель «конструирования идентичности». Подобное моделирование опирается на динамический подход: культурные различия понимаются не в качестве неких «данностей», но именно как процесс конструирования. Поэтому могут (и должны) становиться объектом целенаправленного воздействия. В идеальном случае предполагается, что стартовой точкой личностного развития по такому сценарию может выступать крайний этноцентризм; тогда как перспектива обратной крайности - тотальная релятивизация этничности. Последняя может стать предметом рефлексии в культурном и моральном релятивизме, который ставит своей задачей формирование рефлективной (а не спонтанной) эмпатии. Модель Беннета описывает шесть стадий развития межкультуральной сензитивности. Эти стадии: 1. Отрицание культурных различий; 2. Защита бинарности как основания культурных различий; 3. Установка на стирание культурных различий; 4. Принятие неизбежности культурных различий; 5. Адаптация к культурным различиям; 6. Интеграция культурных различий в постоянно конструируемую самость. Анализируя каждую из этих стадий, имеет смысл отдельно остановиться на последней - стадии интеграции. Опираясь как на сугубо теоретические аргументы, так и на столь ценимый в рамках «неформального образования» личный опыт жизни за рубежом, автор статьи уделяет особое внимание вопросу о культурной и моральной «апатридности», - состоянии, которое, согласно Беннету, переживает личность в стадии интеграции. В результате детального анализа обоснован вывод о мнимом характере универсализма подобного переживания: поскольку оно получено в рамках специфического типа культуры, теоретическая корректность его тотальной экстраполяции на другие культуры остается под большим вопросом.

Изучение общественного сознания - важная часть предусмотренных университетской программой обществоведческих курсов. Особенно оно важно в курсе философии, ибо только философия рассматривает общественное сознание как целостную систему. На первый план выходит изучение уровней и форм общественного сознания, причём подчёркивается, что каждая форма проявляется на всех уровнях, хотя и в разной степени. Вопрос о статусе науки остаётся спорным. Определённую трудность для студентов и аспирантов представляет понимание того, что такое общественная психология и какова её роль в общественной жизни. Отдельное место в структуре общественного сознания принадлежит идеологии, изучению которой необходимо уделять особое внимание. Серьёзную проблему представляет соотношение общественного, группового и индивидуального сознания. Освоение этой темы имеет воспитательное и практическое значение, поскольку способствует выработке у студентов навыков совместной деятельности в группе, что, в свою очередь, помогает преодолевать часто встречающуюся у молодых людей фрагментарность сознания и способствует выработке навыков последовательного мышления. Следует специально остановиться на вопросе о ценностях, как в теоретическом, так и в практическом плане. Важное практическое значение имеет представление о возможном конфликте ценностей, поскольку современный человек, с одной стороны, включён в процессы глобализации и становится носителем «общечеловеческих ценностей», с другой - он по-прежнему воспитывается в определённой этнокультурной среде и является носителем ценностей своей этнической группы. Осмысление ценностей и возможного противоречия между ними поможет студенту стать полноценным субъектом межкультурного взаимодействия. С новой силой встанет вопрос об истолковании гуманизма и о его практическом воплощении. При всём разнобое в трактовках гуманизма, в обсуждении этой темы проглядывает главное: гуманизм представляется ценностью. Такая позиция близка автору, хотя она и понимает, что такой подход остаётся пока что лишь благим пожеланием [10, с. 70-71]. Хотелось бы, чтобы гуманизм стал подлинной общечеловеческой ценностью, и не только в теории, но и на практике.

Каждый этап исторического развития подразумевает собственный набор философских тем. Современный этап отличается попытками «переоформить» отношение к сознанию человека в контексте развития темы «искусственный интеллект». Большинство исследователей считают, что данная тема - это «достояние» философии Запада. В предлагаемой статье я инициирую расширение этой площадки за счёт подключения философии Востока, точнее, одного из её представителей, бухарца Ибн Сины (980 - 1037 гг.). Им был спроектирован первый в истории человечества виртуальный эксперимент под названием «Парящий человек». Такой креативный подход подвёл Ибн Сина к успешной гармонизации отношений великих «спорщиков» античности, что, вероятно, может считаться более оправданным и целесообразным вариантом сознания человека. Среди современных философов схожий (пусть и весьма отдалённо) проект обосновал английский исследователь Дерек Парфит в книге «Причины и личности» [23]. В ней британец размышляет над темой персональной идентичности. Его основная идея последовательно выставляется через этические схемы, с помощью которых можно говорить о перевоплощении меня/себя самого в будущем. Для большинства современных философов ответ на такого рода проблемы формируется в соответствии с вариантом «машинной» идентичности по типу «все-или-ничего». Однако Парфит через серию виртуальных экспериментов (сама книга начинается с истории о телетранспортации себя, что может считаться неким напоминанием о «виртуальном» бухарце) говорит о сохранении человека, его самоосознания через определённые и естественные отношения между людьми, традициями, институтами и территориями. То есть характерной чертой самосознания (и я предполагаю, что за этим стоит как Ибн Сина, так и Парфит), или иначе эго, обладающее способностью осознавать себя, не зависающей в одностороннем порядке лишь на рациональном мышлении. Такого рода подход предусматривает возможность преодоления рационалистического и объективистского подхода к культуре/истории человечества и соответствующее принятие разнообразия в его развитии в направлении модифицированного понимания индивидуальной идентичности.

В статье рассматриваются факторы и условия рецепции буддизма в российской культуре в к. XIX - начале XX в. Указывается, что одной из важных особенностей геополитической ситуации конца XIX- начала XX в. было объединение интересов России и Англии как к Индии, так и к Тибету в рамках так называемой «большой игры». Сценарий этой «большой игры» во многом был обусловлен тем, что в состав населения Российской империи входили буддисты, общины которых поддерживали постоянные отношения с Далай-ламой и которые стремились совершать паломничества в Тибет. Для укрепления власти в Сибири и Забайкалье, усиления влияния в сопредельной Монголии правительству Российской империи также следовало демонстрировать опеку в отношении российских буддистов. В данной ситуацию большую роль играли буддийские лидеры и общественные деятели, ученые, писатели и художники, в разной степени выступавшие культуртрегерами буддизма.Одной из значимых фигур того времени был Агван Доржиев, являвшийся чрезвычайным посланником и доверенным лицом Далай-ламы, возглавлявший тибетскую миссию в России в 1898, 1900, 1901 годах. Большое значение в развитии восточного вектора российской науки, укреплении связей с буддийским миром имела деятельность И.П. Минаева и Ф.И. Щербатского. Темы Индии, Тибета, буддизма звучат в литературных произведениях описываемого периода. Исследование внешнеполитических факторов рецепции буддизма в России в конце XIX - начале XX в. способствует выявлению содержания этой рецепции, её направленности и специфики, обусловленных в том числе и мировым социально политическим контекстом. Процесс рецепции инокультурных идей и «чужих» культурных черт определяется в статье как широкий процесс отражения явлений и ценностей иной культуры в различных культурных сферах принимающей культуры, выражающий интенции ее динамики и обусловленный определенным историко-культурным контекстом.

В статье исследуются особенности эсхатологических, мессианских и апокалипсических представлений буддизма о будущем и их отличия от христианских. На основе анализа философских работ отечественных и зарубежных авторов делается вывод, что мессианские, эсхатологические и апокалипсические идеи христианства о будущем, в канонических текстах буддизма практически не представлены, хотя эта тема, как известно, предполагает эти элементы. Автор опирается на философско-религиоведческий анализ, диалектические принципы, сравнительно-исторические методы и текстологический анализ религиозных текстов буддизма и христианства. Новизна проведенного исследования заключается в том, что в религиозных текстах буддизма о будущем имеются схожие с христианством эсхатологические и мессианские идеи, интерпретируемые буддологами в ином вероучительном и догматическом ключе. Автор статьи утверждает, что в основе философско-религиоведческого анализа буддизма о будущем лежит антропный принцип, обоснованный философией органицизма, в соответствии с чем человек и общество взаимосвязаны с космотеллургической средой. Ядром философско-религиозной системы буддизма является концепция циклического времени, священное понятие «кальпа». Кальпы - это огромной протяжённости эры, на которые делится мироздание. Они начинаются и завершаются вселенскими катаклизмами и содержат космогонические, эсхатологические и мессианские темы. Концепция «маппо» имеет сходство с «апокалипсической арифметикой» христианства, в которой часто происходят подъёмы и спады, приобретающие разрушительные формы. Но они дают надежду на приход Майтрейи - Мессии, который избавит их от накопившихся проблем, а не как Иисус Христос, который положит конец современной цивилизации.В заключение делается вывод, что, несмотря на витиеватость эсхатологических, апокалипсических концепций, в монгольской, китайской, корейской и японской вероучительных системах буддизма наблюдается общее, что объединяет их с христианской,то есть стремление к мировому обновлению.

В статье впервые в отечественной науке рассматривается взгляд протопресвитера Александра Шмемана на проблему соотношения общего и личного в Божественной литургии. Исследование показало, что Александр Шмеман при этом исходит из смысла литургии как «общего дела» церковной общины, а это значит, из первичности «общего» в литургии, но признает наличие и «личного», то есть значение литургии для отдельной человеческой личности. Антиномия же между общим и личным разрешается в соответствии со словами Христа в Евангелии «Кто хочет душу свою сберечь, тот потеряет её, а кто потеряет душу свою ради Меня и Евангелия, тот сбережет её» (Мк 8. 35 и паралл.). Исследование предваряется введением в проблематику трудов о. Александра Шмемана в области богослужения и указанием его вклада в изучение и толкование православного богослужения. В заключении указываются источники идей Шмемана, касающихся проблемы общего и личного в Божественной литургии и характеризуется его собственный вклад в её решение. В частности, это решение было вдохновлено не столько трудами деятелей западного «литургического движения» (хотя их влияние невозможно отрицать [5, cc. 143, 141]), сколько идеями его наставника по Свято-Сергиевскому Богословскому институту в Париже, профессора, протопресвитера Николая Афанасьева (1893-1966) [2, cc. 212-213]. В своем труде «Трапеза Господня» (1952) о. Николай сильнейшим образом выдвинул и обосновал тезис о соборном, «общинном» характере Божественной литургии. О. Александр Шмеман идёт дальше своего наставника, ибо рассматривает и «антитезис», то есть личный аспект литургии, выявляет богословскую основу тезиса и антитезиса и осуществляет синтез между ними.

В статье представлено исследование организационной культуры научной организации как части национальной научно-исследовательской культуры. Особую актуальность она приобретает в ситуации современного реформирования российской науки. Отмечается специфика организационной культуры в связи с отраслью деятельности организации. Ценности конкретной научной организации определяются не только ценностями мировой науки, но и ценностями национальной культуры. Отмечается взаимосвязь специфики российской научной среды с менталитетом россиян. Также сделан акцент на важность изучения совместного прошлого организации ради построения ее будущего. Анализируются результаты исследования, выполненного на 4 фокус-группах, состоящих из сотрудников разных лабораторий Института психологии РАН. План группового интервью был составлен на основе концепции организационной культуры Э. Шейна. В целом в организационной культуре современной российской гуманитарной научной организации во многом сохраняются элементы, унаследованные ею от советской гуманитарной научной организации, характерна ориентация на прошлое. Сотрудники ощущают свою принадлежность к научной школе, отмечается традиция директорства с представительскими функциями и короткой дистанцией власти. Временная перспектива простроена вплоть до настоящего, видение будущего не выявлено, что является характерным для российской культуры в целом. Ориентированность в прошлое может оцениваться как позитивно, так и негативно, так как, с одной стороны, только с опорой на прошлое можно построить будущее, но, с другой стороны, есть риск «застревания» в нём. От руководства, организации зависит, станет ли прошлое ресурсом, позволяющим адаптировать новое к уже известному, или же ингибитором развития.

Статья посвящена рассмотрению принципа паритетности культур как методологической основы работы с публицистическими текстами. Традиционно под методологическими основами понимают концепции и теории, лежащие в основе исследования. В исследовании автора принцип паритетности культур положен в основу работы с текстами массмедиа и является её теоретическим основанием. При обучении иностранному языку в вузах международного профиля использование массмедийных текстов продиктовано множеством факторов, основным из которых является проникновение медийности во все сферы жизни иноязычного социума. Поэтому изучение языка и культуры как профессионально-значимой информации для студента-международника становится невозможным без использования актуальных материалов СМИ. При работе с данными материалами следует использовать такой подход к восприятию иноязычной информации, при котором ключевым моментом выступает сопоставление картин мира, представлений и ценностных ориентиров нескольких лингвосоциумов. Именно при этом в центр методической системы выдвигается принцип паритетности. Под паритетностью (равновесностью, равноправием) мы понимаем признание ценности как культуры изучаемого языка, так и своей собственной. Концентрация исключительно на ценностях родной культуры приводит к непониманию или недопониманию культуры иноязычной, исключает, таким образом, возможность нормальной коммуникации, диалога, что недопустимо для будущего специалиста международного профиля. С другой стороны, превознесение достоинств и некритичное отношение к недостаткам чужой культуры ведёт к потере собственной культурной идентичности, отказу от усвоенных ценностей. При восприятии содержания аутентичного публицистического текста происходит диалог с автором, создателем данного текста, то есть так называемая опосредованная коммуникация. В учебной коммуникативной ситуации, реализуемой на занятии иностранным языком, именно текст становится основой межкультурного взаимодействия. При работе с ним студент является полноценным субъектом коммуникации, вступающим в диалог с автором - носителем языка. В процессе такого диалога реализуется равновесное взаимодействие культур. Использование принципа паритетности культур в качестве методологической основы работы с публицистическими текстами позволяет научить студентов МГИМО адекватной оценке медиасообщений. Результатом такой работы становится усвоение важных культурно-специфических и профессионально-релевантных сведений, а также сформировавшаяся личностная позиция по рассмотренным проблемам.

Последние годы в Бразилии, вследствие более тесных контактов и сотрудничества между двумя странами, отмечается рост интереса к России и, в частности, к русской литературе и культуре. Этот интерес проявляется в самых разных аспектах: с одной стороны, русская литература и культура привлекает все больше внимания в университетской академической среде (увеличивается как количество студентов, выбирающих для изучения русский язык, историю, литературу и культуру, так и количество научных исследований; в крупнейших университетах Бразилии проходит все больше академических мероприятий, темой которых становятся разные стороны истории и культуры России), а с другой также растет и интерес широкой публики. Цель данной статьи - охарактеризовать современное восприятие бразильцами русской литературы и проследить эволюцию данного восприятия. Бразильские читатели знакомы с русскими авторами с конца XIX века (когда в страну попали переводы романов русских классиков, Ф. Достоевского и Л. Толстого), однако до середины XX века список русских авторов и произведений, известных бразильской публике, был весьма ограничен. Ограничения были связаны, в том числе, и с качеством переводов - вплоть до середины ХХ века перевод произведений русских авторов производился не напрямую с русского языка, а через языки-посредники, что приводило к еще большим смысловым и стилистическим искажениям в повторно переведенном тексте. Школа русистики зародилась в Бразилии в 60-е годы прошлого века в Университете Сан-Паулу и связана с именем переводчика Б. Шнайдермана, которые представил бразильским читателям первые переводы художественных текстов непосредственно с русского языка. В последние два десятилетия отмечается новый виток интереса к русской литературе и растущее количество переводов на португальский язык русских авторов разных эпох. Кроме того, вместе с количеством переводов отмечается и рост их качества. В статье нами будет произведен краткий обзор истории взаимоотношения двух культур сквозь призму развития бразильской школы русистики и перевода.

В современном мире наука оказывает огромное влияние на все сферы жизнедеятельности общества. Поэтому вопрос о том, насколько общество осведомлено о новейших научных открытиях, о процессах, происходящих в современной науке, звучит особенно актуально. Соответственно, в фокусе внимания оказываются взаимоотношения между научными работниками и журналистами, выступающими в качестве посредников между наукой и обществом. Насколько обе стороны готовы взаимодействовать? Как они понимают интересы, цели, специфику работы друг друга? Какие формы диалога используют? Насколько удовлетворены качеством общения? В данной статье мы стремимся ответить на данные вопросы. Работа представляет собой анализ результатов полуструктурированных интервью с представителями науки и журналистики. Её цель - проанализировать субъективную сторону коммуникации между сторонами и определить, насколько стереотипы и установки, бытующие среди представителей российских научных структур и СМИ, способствуют или препятствуют налаживанию эффективной коммуникации между наукой и обществом. В ходе исследования было проведено 24 интервью (11 журналистов, 13 учёных). Средняя продолжительность каждого интервью составляла 50 минут. Результаты исследования показали, что успешной коммуникации между учёными и журналистами прежде всего препятствует отсутствие мотивации к сотрудничеству у обеих сторон. Журналисты зачастую используют для подготовки публикации о науке готовые материалы информагентств, перепечатки имеющихся публикаций. Учёные также мало заинтересованы в активности на медийном рынке, так как, по их мнению, подобная деятельность прямо не влияет на их профессиональный рост. Российские научные центры не поощряют учёных взаимодействовать со СМИ. Таким образом, можно с сожалением констатировать, что в современной России научное и журналистское сообщества до сих существуют в параллельных измерениях, лишь слабо пересекаясь.

В статье рассматривается ситуация и практика межкультурного взаимодействия в интерпретации современного западноевропейского неоязычества. Основное внимание уделяется рассмотрению неоязычеством межкультурной коммуникации исходя из концепции «крови и почвы» как сакральных метафизических ценностей. Проводятся аналогии с иными идейными системами, рассматривавшими межкультурное взаимодей- 1 ствие исходя из онтологических данностей. Анализируются особенности неоязыческой критики концепций мультикультурализма и межкультурной интеграции. На основании фактических данных делается вывод о том, что концепции межкультурного взаимодействия в рамках неоязычества присущи глубокие имманентные противоречия. Наиболее явное противоречие обозначается как антиномия между стремлением к отказу от межкультурного диалога и культурной изоляции и неизбежной радикализацией неоязыческой риторики по рассматриваемой проблеме. Фактически европейское неоязычество оказывается заложником противоречия, порожденного внутренней логикой его идейной системы. Попытка совместить изоляционизм и активную социальную позицию, характерную для идеологии европейского неоязычества, логично оборачивается радикализацией риторики, в рамках которой неоязычеством осмысливается проблема межкультурных связей и коммуникаций. Главной задачей, поставленной и решаемой в рамках статьи, является выяснение всех факторов, послуживших формированию определенного отношения современного европейского неоязычества к проблеме межкультурной коммуникации.К основным выводам статьи относятся следующее утверждение: неоязыческая трактовка межкультурного взаимодействия может рассматриваться как попытка архаической и традиционалистской идеологии соответствовать вызовам, присущим европейской современности.Кроме того, понимая культуру как часть природного бытия, неоязычество, по сути, отказывается признать социокультурную сферу автономной и самодостаточной частью национального и индивидуального существования.

Представление о России как о медведе - сильном, агрессивном и неуправляемом звере - стереотип, который вновь завоевал популярность на Западе после украинского кризиса 2014 г. Истоки этого стереотипа следует искать в Европе XVI в. и даже раньше. Однако именно в настоящее время он импортируется в современную Россию и активно используется не только на бытовом уровне, но и в дипломатической риторике и даже в выступлениях президента В.В. Путина. Для самой России такие негативные коннотации образа медведя не характерны. В фольклоре, сказках и анекдотах медведь традиционно воспринимается как глупое и нерасторопное животное, а часто предстаёт очень симпатичным и безобидным зверем, как символ Олимпиады-80 или Винни-Пух из известного мультфильма. В последние два с половиной десятилетия в стране сформировался новый «медвежий бренд», охватывающий самые разные сферы жизни - от названий продуктов до политической партии. Этот образ несёт в себе все те коннотации и оттенки смысла, которые связаны с медведем в нашей стране: это символ всего исконно русского, силы и справедливости. Медведь внутри страны стал олицетворением гордости и патриотизма России. Негативный образ, пропагандируемый Западом, в нашей стране воспринимается с юмором, а в политической риторике даже вырос в особый приём. К нему часто прибегает президент В.В. Путин, объясняя западной аудитории позицию России. Вводя образ медведя в свою речь, политики сразу же настраивают слушателей на определённый лад. Для западных политиков, он моментально формирует образ злейшего врага, сильного, дикого, непредсказуемого и опасного, а в русском политическом контексте задает настрой спокойной уверенности в своих силах и правоте и готовности не давать спуска обидчикам.

Статья посвящена теме эффективности российского иновещания в странах Европы и США в 2008-2016 гг. В работе предпринят опыт сравнительного анализа информационных противостояний в связи с «пятидневной войной» за Южную Осетию (2008 г.) и украинским кризисом (2014-2016 гг.), деятельности России по защите собственных интересов в информационном пространстве. В качестве инструментов воздействия рассматриваются российские каналы и интернет-ресурсы, рассчитанные на зарубежную аудиторию. Под эффективностью этих инструментов понимается степень выполнения задач, выдвинутых в таких документах, как Концепция внешней политики и Доктрина информационной безопасности. Для оценки эффективности каналов используются такие критерии, как цитируемость и воздействие на общественное мнение, которое отражается в соцопросах и исследованиях. В ходе сравнения двух информационных кампаний автор приходит к выводу, что отечественное иновещание смогло лишь частично выполнить задачи, поставленные руководством страны, в частности, сделать российскую точку зрения на основные международные события более доступной для зарубежной аудитории. Тем не менее, задача по улучшению имиджа страны на мировой арене не была реализована, а вместе с тем не было обеспечено конструктивное восприятие российского внешнеполитического курса. Недочёты информационной кампании автор объясняет тем, что отечественное иновещание работало с определённой аудиторией, изначально скептически настроенной по отношению к западным СМИ, не пытаясь расширить её за счет введения новых методов информационного и культурного воздействия. По мнению автора статьи, повышение эффективности иновещания возможно за счёт проведения более тщательных исследований для изучения социокультурных особенностей западной аудитории и дальнейшего разъяснения объективных особенностей российского культурного кода.

На основе анализа основных тенденций в оценке русской реалистической живописи второй половины XIX в. западноевропейской прессой, освещающей участие русских художников во Всемирных выставках в Лондоне (1862; 1872), Вене(1873) и Париже (1878), автор делает вывод о многостороннем и заинтересованном подходе к их творчеству. Ведущие издания того времени («Times», «Daily Telegraf», «Presse», «France»), отводили свои страницы пространным отзывам, анализирующим произведения русских живописцев. О проблемах русской живописи писали такие известные критики, как Ф. Пехт, Т. Тайлор, М. Вашон, Ж. Клареси, П. Манц. Отзывы западных авторов, отмечавших неоспоримые успехи русской школы в пейзажной (Шишкин, Айвазовский, Ф. Васильев, Куинджи), жанровой (Перов, В. Маковский, Мясоедов), портретной (Перов, Крамской) и батальной (Верещагин) живописи, противоречат существующему стереотипу об исключительно этнографическом интересе к русскому искусству В статье также отмечается, что европейская художественная критика не была однородной: немецких рецензентов интересовали преимущественно религиозная, батальная и национальная темы, английскую критику - пейзажная живопись и политический контекст, французскую - портретная и батальная.Несмотря на признание русской реалистической живописи в Европе, энергичные выступленпия В.В. Стасова, защищавшего русское национальное искусство, многие отечественные журналисты и деятели культуры сохраняли пренебрежительное к ней отношение. По сравнению с российской критикой оценка русских реалистов европейскими авторами, хотя и не была лишена предвзятости и курьёзов, в целом являлась более профессиональной и представляет значительный интерес для современного понимания и интерпретации их произведений.

Данная работа посвящена исследованию влияния русской классической литературы на формирование образа России за рубежом. Развитие внешнеполитических отношений в немалой мере зависит от важнейшей культурной дихотомии: «мы - другие»; образ «другого» выстраивается различными путями, классическая литература «другой» страны играет в этом процессе существенную позитивную роль, помогая создать базу для взаимопонимания. Исследование строится на принципах историко-культурного и текстологического анализа. В качестве актуального исторического примера рассматривается опыт времён русско-турецкой войны 1877 - 78, когда в Англии антироссийская кампания достигла беспрецедентных масштабов (исследователю она во многом напоминает нынешнюю ситуацию), однако часть английской политической элиты, во главе с У.Ю. Гладстоном (1809 - 1898), смогла занять более объективную и взвешенную позицию. В качестве лидера оппозиции Гладстон вступил в спор с политикой консерваторов, направленной на разжигание антироссийских настроений, обвинил их в лицемерии и двойных стандартах, высказался за объективность в анализе внешней политики России. Он смог высоко оценить нравственную роль России в этой войне, писал, что именно Россия внесла решающий вклад в борьбу за освобождение народов Балканского полуострова от турецкого владычества. Автор доказывает, что одним из факторов, повлиявших на Гладстона в данной политической ситуации, была русская классическая литература. Утверждать это позволяет изучение круга чтения Гладстона, его дневников и таких его работ, как «Друзья и враги России» (1879), «Россия и Англия» (1880). Анализ этих источников приводит автора к выводу о том, что русская классическая литература внесла свою лепту в формирование у Гладстона как видного представителя английской политической элиты более просвещённого и глубокого взгляда на Россию и её внешнюю политику. Подытоживая результаты исследования, автор подчёркивает, что этот исторический опыт имеет значение и в XXI в., поскольку литературная классика обладает свойством быть всегда современной: русская классическая литература и в наши дни продолжает позитивно влиять на образ России за рубежом и укреплять мосты между Россией и другими странами.

Еликая Победа: в 15 т. / Под общ. ред. С.Е. Нарышкина, А.В. Торкунова; Моск. гос. ин-т международ. отношений (ун-т). М.: МГИМО-Университет, 2015.

Петинова М.А. Темпоральность музыки (Социальные и культурфилософские основания музыкальной культуры ХХ века) / М.А. Петинова. - Самара: Самар. гос. техн. ун-т, 2016. - 186 с.